Поутру он не успел попрощаться – за подругой прилетели родители и забрали ещё до завтрака. Оставался, конечно, бук и коммуникатор и призрачная надежда на следующий день рождения выпросить билет в Лунаград. Но в тот день Тиму было паршиво. В поезде он залез на верхнюю полку и угрюмо валялся там, глядя в стену. С отцом, прибывшим его встретить, едва поздоровался – и поэтому не отследил виноватых глаз.
Дома собралась вся семья – Фед, бабуля, дядя с тетей, годовалый племянник Шурка. Мама сделала кучу салатов, испекла любимый пирог, брат расщедрился, подарил старый мультифон, по которому удалось в тот же вечер поболтать с Ариадной. Затеяли игру в крокодила, бабуля раздобыла из необъятной сумки старинную забаву «лото». Уставший от суеты Тим заснул за столом, не добравшись до койки.
Наутро выяснилось – планеты больше нет.
- Игрушка мешала тебе учиться, сынок. Ты замкнулся, перестал разговаривать с братом и звонить бабушке, приносил двойки. Мы за тебя беспокоились. Поэтому отдали планету в хорошие добрые руки, к мальчику, который будет с нею играть. А тебе купим новую, если закончишь год на «отлично».
Мама обещала о ней заботиться. Кормить. Ухаживать. Мама.
- Не огорчайся по мелочам, родной. Забудь, давай поговорим о другом. Воспитатели заметили, ты подружился с девочкой в лагере. Расскажи, какая она и кто её родители?
Встать оказалось легко. Бросить матери площадное поганое слово – ещё проще. А вот пощёчины от отца он не ждал – в доме детей никогда не били. Прижав ладонь к горящему лицу, Тим убрался к себе, как наказанный щенок. В голове вертелись обрывки свирепых мыслей «отомщу!», «убегу!», «убьюсь!». Было слышно, как хлопнула дверь – раз, два. Мать с отцом ушли на работу. Робоняня суетилась внизу, предлагая питомцу то воду, то успокоительную таблетку. Пыхтел робот-пылесос. Капал кран. …Если б Фед тогда не вернулся из школы, всё могло бы кончиться очень плохо. Но брат успел вовремя.
- Слышь, Тимка, хватит нюни распускать. Слазь, кому говорят. Живо!
Фед стащил братишку с кровати, отвел умыться, заставил выпить горячего молока.
- Пошли в гараж, дятел. Никуда прэнты твою планету не отдавали. Спрятали до поры, мать продать потом думала. Подбери сопли, ты же мужик!
Ключа от гаража у Феда не было, но он с легкостью подобрал код. Вьюга стояла в дальнем углу помещения, за стеллажами, прикрытая какими-то коробками. Стены слабо мерцали, тусклый шарик планеты еле вращался. От ящика тянуло тоскливым, тяжёлым холодом.
- Фед, она умирает! Её убили!
Выругавшись, брат встряхнул Тима за плечи:
- Это игрушка, слышишь ты, психопат! Просто игрушка. Сломалась – починим, в мастерскую отправим, у неё гарантия есть. Не наладят, так обменяют. Да погоди реветь, давай разберёмся!
Отстранив брата, Фед поднял ящик, смахнул с него пыль рукавом и понёс наверх, в дом. В детской поставил на пол, сел напротив, задумчиво поскрёб в затылке.
- Тимка, дай-ка сюда инструкцию. Смотри… вот! Активировать раз в неделю. Чем эту фигню активируют, кнопка где? Вода нужна? Тащи воду, и корм тоже тащи. Сюда засыпать? Вот, сейчас чёртов ящик откроет ротик и сделает ам. Я кому сказал – откроет ротик?!!
Рассвирепевший Фед стукнул по плексигласу кулаком, зафиксировал пальцем панельку, влил в отверстие воду, сыпанул солей. Потом отвернулся к мультифону – кто-то мигал, требуя немедленно поговорить. Понемногу успокаиваясь, Тим лег на пол, положил голову на руки и стал наблюдать. Он задремал ненадолго, устав от слёз и переживаний. А когда снова открыл глаза – планета светилась ровно, уже набрав обороты. Словно ничего и не произошло.
- Глянь, заработало? А ты боялся, брательник! Разнюнился вместо того, чтобы воевать. Понял, зачем нужны старшие братья?
- Нет.
- Двать умные советы! Заруби себе на носу – любую фигню можно исправить, если делать, а не расползаться дерьмом по стеночке. Ботаник ты у меня. Ничего, подрастёшь – поумнеешь. Драться тебя поучить, что ли?
Ухмыляющийся Фед взъерошил Тиму волосы – всё-таки он любил брата.
- Дашь посмотреть игрушку?
Тим проворно подхватил бокс.
- Нет. Это тайна.
- Тайна так тайна, - добродушно согласился Фед. – Вдруг у тебя там картинки с голыми бабами спрятаны, а брательник? Да не дуйся так, шучу!
Под хихиканье брата Тим поднял бокс к себе, на второй ярус. Включать обзор не хотелось, но мальчик заставил себя. Увиденное ужаснуло его. Вымершие, высохшие, местами выгоревшие леса, груды рыбьих скелетов и черепашьих панцирей на берегах островов Земноводных, сухие как порох дохлые пауки и прочая мерзость. Нет, планета не умерла – кое-где сохранилась чахлая зелень, ползали ящерицы, в морях по-прежнему плавали прозрачные медузы и создания, похожие на акул. Кнопка «Дождь»!!!
Запоздай помощь ещё на день или два – не осталось бы ничего живого. Вспомни он о Вьюге днем раньше – часть погибших удалось бы спасти. От его, Тима, воли, капризов, забывчивости, детских выходок зависела судьба целой планеты, любая ничтожная мелочь приводила к большим несчастьям. А ведь он ещё маленький и не может отвечать даже за себя – иначе бы уже сидел в лунном лайнере, считая часы до встречи. Что же нам делать, Вьюга?
Шмыгнув носом в последний раз, Тим обнял прохладный куб, прижался ладонями и щекой к плексигласу – прости меня, прости, пожалуйста. Показалось, что внутри бьётся большое живое сердце, слишком большое и настоящее для дурацкой коробки, что стены готовы лопнуть. А Фед говорил – игрушка… «Я – Багира, пантера, а не игрушка человека». Тиму вспомнилась старинная детская книжка, он глубоко вздохнул – и понял, что знает выход.
Когда родители вернулись с работы, Тим начал с того, что попросил у мамы прощения – отдельно за то, что назвал её площадным словом и отдельно – за вытащенный без спросу планет-бокс. Он объяснил, что хотел подарить дорогую игрушку девочке, с которой познакомился в лагере, и страшно расстроился, что не сможет выполнить обещание. Ушлый Фед конечно заметил скрещенные за спиной пальцы Тима, но встревать в разговор не стал. А мама растрогалась до слёз. Она долго обнимала сыночка, гладила по упрямой, взлохмаченной голове и говорила, что ни капельки не расстроилась. Надо только познакомиться с папой и мамой девочки… но если у них есть работа на лунной базе и средства на детский лагерь под Ялтой, наверняка они достойные люди.
В отцовский кабинет он стукнулся поздно вечером. Угрюмый отец сидел за буком, на стене как всегда мерцала звёздная карта. От покаянных слов сына, у папы сделалось такое виноватое лицо, что Тиму стало стыдно. Слушая витиеватые оправдания, мальчик пообещал себе обязательно рассказать родителям правду. Потом. Когда всё закончится.
- Па… у Ариадны скоро день рождения. Можно мне слетать на Луну?
- По-моему кто-то позавчера вернулся из Крыма. И на Новый год получил подарок в половину моей зарплаты. Не смотри на меня сиротливым воробушком, хорошо? Билет до Лунаграда я позволить себе не-мо-гу! Позвони ей, поздравь, открытку пошли. Есть же бук, мультифон.
- Есть, - уныло согласился Тим, - а толку.
- Ты вообще не спросил – согласимся ли мы сделать девочке такой дорогой подарок? Разрешат ли её родители? – раскрасневшийся папа отёр со лба пот.
- Разрешат, - робко улыбнулся Тим. – Когда ты был вторым пилотом, ты же подарил маме колечко с подлунным камнем, и бабуля ничего не сказала.
- Что-то ты темнишь, приятель, - с сомнением произнёс папа. – День рождения я найду на страничке, и с ним ты, скорее всего, врешь. Планет-бук можно отправить почтой, и за неделю посылка до Луны доберется. Но тебе ведь нужно полететь самому?
Тим потупился.
- Настолько нужно, что ты выдумаешь любую чушь, лишь бы встретиться со своей Ариадной. Или решил поиграть в Тома Сойера и сбежать на лунные шахты?
- Ну уж нет! Па, ты представляешь себе меня – в шахте?!
- Не представляю, ты и уборщика запрограммировать не сумеешь, - папа наклонился и пристально посмотрел Тиму в глаза. – Так что ты скрываешь?
- Всё равно не скажу, па.
- Ох, уж эти влюбленные. Ладно-ладно. Погодь!
Достав мультифон, папа с минуту водил пальцем по списку, о чём-то думая. Потом решительно ткнул в нужный номер.
- Салют, Бернардыч! Говорить можешь? Да, ничего серьёзного. Как твои, что с «Викторией»? Подлатали? Слушай, такое дело. Твой грузовичок до Лунаграда летает? До моря Бурь, значит. А оттуда на катере сколько? Сделай доброе дело, по гроб жизни буду обязан. Прихвати моего пацана на Луну. Любовь у него, понимаешь.
Выдержать бой с мамой оказалось неожиданно просто. Для порядка она, конечно, поохала, попереживала немного, но возражать не стала. Даже выбрала в Паутине прелестный кулон с переливчато-розовым ариаднитом с Венеры. И настояла на пирожках в дорогу.
На борт «грузовичка» оказавшегося огромным космическим транспортом, Тима вместе с планетой доставили в ящике из-под бананов – совсем как в книжках. Папа с Бернардычем, он же капитан Марк Бернардович Винтерхальтер почему-то долго смеялись, упаковывая мальчишку вместе с подарком в контейнер. Экипаж корабля без особого интереса отнёсся к новому пассажиру – у второго пилота была мигрень, суперкарго проигрался на бирже и оглашал каюту беспрестанными жалобами, а робототехник вдохновенно учил уборщиков, жалобно мигающих лампочками, танцевать вальс. Тим услышал «хорошо, не ночная бабочка», и мельком удивился – зачем на корабле бабочки? Потом его усадили в кресло и пристегнули ремни. Экипаж тоже занял свои места, перебрасываясь шуточками и незлой бранью.
Сначала ничего не происходило. Тим сидел неудобно и не мог разглядеть ни циферок на экране, ни положения рук капитана, ни выражения его лица. Потом корабль словно бы провалился в упругую мягкую яму, пол завибрировал, еле слышно загудели двигатели. Мягкие ремни врезались в тело, руки и ноги сделались тяжёлыми, уши заложило. На минуту стало трудно дышать, словно грудь придавило подушкой. Но испугаться Тим не успел. Пришло восхитительное чувство лёгкости, парения в пустоте – словно в крови закипели мириады газовых шариков. Жаль, что ремни фиксируют – было бы здорово пролететь по рубке, цепляясь за поручни, как заправскому космонавту… Мимо Тима проплыла чашка кофе, оставляя за собой цепь коричневых пузырьков, кто-то выругался «вес включи, олух царя небесного» и всё вернулось на круги своя.
- Не тошнит? – заботливо поинтересовался Бернардыч, отстёгивая ремни. – Голова не кружится? Наш человек, весь в папаню. Вась, покажи ему наши владения.
Неразговорчивый робототехник провел мальчику короткую экскурсию, показал, где гальюн, душевая, камбуз. Строго предупредил, что вне камбуза есть и пить запрещено, особенно пассажирам. И напоследок показал предназначенную Тиму каюту, точнее ящичек с койкой, тумбочкой, в которую тут же спрятали планет-бокс, и крохотным экранчиком визора. Лететь предстояло три дня. О завтраках, обедах и чрезвычайных ситуациях оповещает экран. Можно читать аудиокниги, смотреть кино. Нельзя показываться на остальной территории корабля без разрешения капитана. Лёгок на помине, Бернардыч!
Бородатый капитан улыбнулся из визора:
- Юнга Тимур Дубровин, прошу на капитанский мостик.
Конечно же кэп шутил, но на миг мальчику показалось – он и вправду юнга на космическом корабле. И когда-нибудь сможет стать капитаном.
Вслед за робототехником Тим пробрался по узкому коридорчику с поручнями на стенах, мимо крохотной оранжереи, откуда пахло огурцами и мокрой землёй. Тускло мигали лампочки в стенах, зловеще синим светились панельки анализаторов – кислород норма, радиация норма, сила тяжести 1G. Из какого-то закутка вышел пет, полосатый, пушистый, с недоброй мордой.
- Проснулся, тунеядец! Не любит старта, всякий раз прячется, - с нежностью произнес робототехник. – Хочешь погладить?
Неосторожный Тим протянул руку – и тут же отдёрнул, едва сдержав крик. На пальце краснела нешуточная царапина.
- Ты б его ещё за хвост дёрнул. Осторожненько надо, ласково, с уважением – корабельный кот всё же, значительная персона.
Робототехник присел на корточки, протянул животному ладонь. Пет бы тут же запрыгал, изображая любовь и преданность. От кота сантиментов ждать не приходилось, он брезгливо потёрся о человека щекой и удалился, гордо подняв толстый хвост.
В обзорной каюте было темно – чтобы ярче светили звёзды сквозь прозрачные стены. Тим видел фотографии, фильмы, но не догадывался, насколько же это красиво на самом деле. Мириады огней, словно облако сказочных светлячков, огромный простор, абсолютная чернота. Человек в ней – как крохотная пушинка, незаметное семечко. Но из семечка вырастает огромное дерево, а корабли достигают звёзд!
- Смотри, юнга! Каждый, кто поднимается в космос, должен увидеть Землю.
Голубой бок планеты с ползущими по нему белыми облаками Тим много раз наблюдал по визору. И не понимал, почему космонавты так восхищаются – пока не увидел своими глазами.
- Вот Сибирь – Обь, Енисей. Это пятнышко – озеро Байкал, самое чистое в мире. Бывал когда-нибудь в тех краях?
Тим помотал головой, не отрывая взгляд от планеты.
- По берегам огромные седые скалы, древние как динозавры. В синей воде отражаются облака. На камнях сидят маленькие тюлени, усатые и с круглыми глазами. Живые тюлени, представляешь, и совсем не боятся людей. Одно из последних на планете не загаженных, светлых мест.
- Ещё Крым, - вставил Тим.
- Да, и тайга и леса Амазонки – иначе бы мы все давно вымерли. Земле трудно приходится, юнга и сверху это хорошо видно, - Бернардыч коротко вздохнул и сменил тему. – Тебе удобно в каюте? Смотри, без спроса дальше гальюна ни ногой. Если что понадобится – звони, ляжешь спать – обязательно пристегнись. Обратно сам доберешься?
- Конечно, Марк Бернардович!
- Есть, капитан – так положено отвечать юнге. Понял?
- Так точно, капитан, - ответил Тим. Его немного задело, что с ним обращаются как с мальчишкой, но взрослых не перевоспитаешь.
Найти каюту оказалось не таким простым делом – Тим дважды сбивался с дороги, забредая то на склад то в какую-то тёмную аппаратную. Вывел его недовольный кот – подошёл, из вежливости потерся о штанину тёплой мордой и последовал дальше, оборачиваясь – следует ли за ним глупый маленький человек.
Обследовать временное жилище не заняло много времени. Кроме мягкой койки с пристяжными ремнями, и намертво привинченной к полу тумбочки, обнаружился потайной шкафчик в стене, выдвижной столик с углублениями под тарелку и чашку – кто-то здесь всё-таки ел. Коллекция фильмов на визоре была скудной – Бернардыч или кто-то из экипажа озаботился ввинтить фильтр 12+. Фед бы наверное смог взломать код, Тим даже не стал браться.
Планет-боксу перелет совершенно не повредил. Целая и невредимая Вьюга неторопливо вращалась, проплывали зеленые континенты, колыхались моря. Вот Драконий хребет, разделяющий Папландию надвое, вот острова Земноводных, вот заросшая пестрым ковром цветов долина Бабушки. Тим приблизил на максимум – наконец-то! Белокрылые бабочки кружились над озером, танцевали над розовыми цветами, рисовали в туманном воздухе удивительные узоры. Они были совсем такими, как Тим их когда-то нарисовал – и всё-таки настоящими. Страшно захотелось потрогать хоть одну, уговорить посидеть на пальце. Мама однажды рассказывала про божьих коровок и смешную песенку, которую пели, чтобы жучок раскрыл крылья и поднялся высоко-высоко…
В последний раз Тим прошелся по континентам и океанам от полюса до полюса. Поглядел на черепах, нежащихся в песке, на смешных ящерок с белого пляжа, на стада серебристых рыб и коралловые поля. Расставаться было безумно жаль, но другого выхода он не видел.
Стыковочный шлюз находился на другом конце корабля, вдали от жилых помещений. Скафандры, если верить Паутине, держали в промежуточной камере, в боксах и без замков, чтобы при аварии не тратить драгоценных секунд на возню с сенсорами. Сумеет ли он управиться со скафандром и выйти в открытый космос – вопрос отдельный. Но должен суметь!
Бернардыч был бы плохим капитаном, если б не знал, что творится у него на корабле. Строгий голос застал Тима у самого шлюза:
- Стоять, юнга! Что это ты здесь делаешь посреди ночи?
Тим поднял взгляд на потолочный визор и решил сказать правду. Почти всю правду. В крайнем случае, капитан его отругает и закроет в каюте до самой Луны. Тогда они с Ариадной придумают что-нибудь вместе.
- Капитан, можно с вами поговорить по одному очень важному делу?
- Марш ко мне, там и поговорим.
Через десять минут Тим сидел в рубке с чашкой какао и внимательно слушал. Ему было немного стыдно за своё ребячество. Нет бы сразу объясниться с Бернардычем – он понимает.
- Тебя бы размазало об борт, вздумай ты выйти в открытый космос на такой скорости. Или оборвало бы трос – а в скафандре больше пары часов не протянешь. Вы физику в школе учили? Нет? Ладно, тогда простительно, - капитан расхаживал по каюте, машинально поглаживая бороду.
- Что же мне делать? – тихо спросил Тим.
- Думать. Прежде чем что-то делать – подумать, зачем оно тебе нужно и как лучше всё осуществить. Ты хочешь отпустить на свободу свою планету?
- Да. Она в боксе как в клетке сидит. И из-за любой глупости может сломаться и умереть.
- А в космосе ей, значит, будет лучше?
- Не знаю… наверное.
- Так не знаешь или будет?
- Ей будет лучше на свободе, - твердо сказал Тим.
- Хорошо. Как твоя Вьюга откроет ящик?
- В смысле?
- Как планета сможет выбраться из клетки? Я же говорю – думать надо заранее. Мы надколем плексиглас по углам, а потом, в вакууме атмосферное давление изнутри разорвёт бокс. И твоя Вьюга окажется на свободе. Наш грузовик построен ещё до соглашения о чистоте пространства, поэтому в нём есть мусорный люк, отстреливающий всё ненужное в космос. Загрузим твою планету – и пусть летит навстречу своей судьбе!
Мудрый Бернардыч не стал уточнять, что несчастная игрушка превратится в ледяной шарик, бесцельно странствующий по космосу, или войдет в атмосферу Земли, чтобы сгореть дотла. Но зачем разрушать иллюзии? Дети должны мечтать, тогда из них получаются настоящие космонавты.
Долгие проводы – долгие слезы. Взволнованный Тим собственноручно положил бокс в контейнер и бегом вернулся в рубку. Капитан отправил команду «опорожнить», проверил датчики и включил визор. Сейчас из камеры уйдет воздух, потом откроется люк, и ничего уже не изменишь, не передумаешь. «Божья коровка, улети на небко, там твои детки… Получилось!!!» Тиму казалось, что он кричит, но у него пропал голос. Плексигласовый бокс взорвался тысячами осколков, свободная планета Вьюга отправилась в своё первое путешествие.
Бернардыч чуть заметно пожал плечами, глядя на счастливое лицо мальчика. Подрастёт, всё поймет сам. Потом застучал по старомодной клавиатуре пульта, корректируя курс – корабль опаздывал к Луне на четыре с половиной минуты.
* * *
Слишком жарко! На раскаленном геоиде солнце не оставило жизни шансов. Мягкие как пластилин камни, красная пыль в сухом воздухе, ни кислорода, ни воды. Вычёркиваем. Звезда Валентина чересчур далеко, звезда Машина Времени – белый гигант рядом с ней люди не смогут выжить. Остается София. Джамп!
Перегрузка вдавила Тимура в кресло. В глазах потемнело, к лицу прилила кровь, желудок скрутило спазмом. Ничего, переживем – главное не промазать мимо орбиты. Иначе придётся делать ещё прыжок, а к ним за шесть лет работы в дальнем поиске Тимур так и не привык. Недовольный Матрос всем весом плюхнулся на колени к хозяину и улёгся, помахивая хвостом – ему тоже не нравился резкий старт. Впрочем, невесомость кот любил ещё меньше.
Управление по контролю категорически запрещало животных на кораблях, предписывая пилотам обходиться благонравными петами, не требующими к тому же ни кислорода, ни пищи. Поэтому любой уважающий себя капитан держал на борту зверя, птицу, в крайнем случае длиннохвостую марсианскую ящерицу. Тимур долго летал один – он не любил рисковать чьей-то жизнью, а джамперы возвращались отнюдь не все. Но Матрос, тогда ещё крохотный, похожий на комок грязного пуха, попался под ноги в пассажирском зале лунного космопорта. Сонный диспетчер сказал, что котёнка потеряли или оставили пять дней назад, никто за ним не пришёл и по-хорошему давно пора вызвать санитарную службу. Недолго думая, Тимур подхватил находку за шкирку, невзирая на когти и сопротивление, посадил в безразмерный карман рабочего комбинезона и унес к себе на корабль.
На вопрос «Где на Луне покупают кошачий корм» перемазанная красками Ариадна долго смеялась – домашних животных под куполом вообще не держали. Через час она уже стояла у джампера с бутылкой восстановленного молока и коробкой «бачкового» фарша. Когда перемазанный, сытый малыш уснул у девушки на коленях, она улыбнулась Тимуру – вот и матрос в экипаже, будет, кому за тобой присмотреть. Как и многих детей Луны, Ариадну настигла «стеклянная болезнь», хрупкость костей. Сопровождать жениха в поисках подходящих для жизни планет она не могла, но и требовать «оставайся со мной» не хотела. Поэтому свадьбу отложили до тридцатого дня рождения девушки. К тому времени Ариадна надеялась стать популярной художницей, а Тимур – сесть за руль собственного грузовичка и курсировать от Земли до Марса или пояса астероидов. А пока дальний поиск, видеосвязь раз в три месяца, свидания дважды в год. С другой девушкой стоило бы беспокоиться – станет ли ждать, сохранит ли чувства. С Ариадной всё решилось с первого дня.
В воображении возник уютный коттедж на берегу моря Бурь, разрисованные снаружи гидропонные теплицы, щекастый малец в прыгунках, парадная сервировка в гостиной… С сервировкой он переборщил, в их доме всегда будет пахнуть красками, обедов придётся ждать, а роботов программировать самому. И кофе в постель носить, хотя бы по воскресеньям! Жаль, что придется жить за стеклом, не видеть живого неба, но на Земле вскоре люди тоже переберутся под купола. Брысь, зараза!
У Матроса кончилось терпение, он выпустил когти, намекая «неплохо бы пообедать». Тимур не без труда скинул увесистого кота с колен – кто б мог подумать, что пушистый комочек окажется натуральным мэйн-куном - и пошёл на камбуз за фаршем.
Череда рутинных забот заполняла время: проверить оранжереи, бак с белковой культурой, уровень кислорода и радиации. Поменять фильтр в водоочистителе, отрегулировать комбиварку и придумать что-нибудь повкуснее на ужин. Заглянуть в почту – иногда сообщения доходили через пару минут, иногда – через пару недель. Помотаться на тренажере, чтобы мускулы не превратились в кисель. Погонять по каюте кота, посветить ему красным лазером. Самое важное – не валяться без дела, не унывать, не скучать.
На минутку Тимур заглянул в каюту полюбоваться подарком Ариадны – живой картиной Мальчик сидит на подоконнике, ветер трогает занавески, на улице ночь и звезды. В руках ребенка – синий шарик, окутанный светом. Бьют часы, улыбается мальчик, маленькая планета улетает высоко-высоко…
Скорее всего, единственный геоид звезды Софии Ротару из созвездия Орион окажется таким же унылым и бесполезным, как десятки его предшественников – ядовитая атмосфера, смертоносная радиация, невыносимый холод или жара, кислотные озёра или бешеные вулканы. Десять лет свободного поиска дали два результата, относительно пригодных к жизни. Валькирию, третью Кеплера, почти полностью покрывали первобытные, тёплые океаны. На Кохаве, четвёртой Глизе-581, двадцать месяцев из двадцати двух длилась зима. Терраформировать Марс выходило куда выгоднее, уже год поговаривали, что дальний поиск пора прикрыть. Поэтому никаких особенных ожиданий Тимур не питал. И не нервничал. Не глотал кофе, не накручивал на пальцы длинные волосы, не приплясывал в такт бодрой музыке, не смотрел на часы… Пора!
Корабль достиг расчётной точки и с легкостью перешел на орбитальный полет. Ни капельки не волнуясь Тимур включил полный обзор. Перед ним простиралась планета – зелёная, голубая. С белыми лентами облаков, океанами, полярными шапками, густолиственными лесами и цепочками круглых озёр. Горные хребты драконьими гребнями прочерчивали спины двух континентов, горстки экваториальных островов походили на крошки хлеба, рассыпанные по скатерти.
Хвала тем, кто сочиняет инструкции. Не задумываясь, Тимур запустил код «Эврика-249». Даже если минуту спустя в поисковый корабль врежется метеорит, до Земли долетит сигнал – пригодная для жизни планета найдена в системе звезды Софи Ротару, сообщил о находке Тимур Дубровин. На втором обороте корабль распахнул люки, в атмосферу ввинтились зонды-анализаторы.
Два часа Тимур не находил себе места – то расхаживал по каюте, то сидел и гладил притихшего Матроса. Приборная панель ровно мерцала, экран визора оставался тёмным, тёмным… пошло! Кислород – есть! Двадцать четыре процента, больше чем на Земле. Вода – есть H2O! Растительность – есть. Животный мир тоже есть – камера зафиксировала перепуганных четвероногих, врассыпную разбежавшихся с места посадки зонда. Температура – плюс тридцать, плюс восемнадцать, минус двадцать один.
Это значит – города и поля, лошади и собаки, моря для вымирающих дельфинов и дома для людей. Это возможность разгрузить Землю, очистить её от векового мусора, восстановить почву и воду, заново высадить вымершие леса. Жить под открытым небом, дышать воздухом, спокойно растить детей. Чудом выпавший второй шанс. Неожиданный новогодний подарок для всех землян. И задача предстоит непростая – стать пришельцами в чужом краю, потеснить местных птиц и зверей, не вредя им.
Тиму вспомнилась детская игрушка, давным-давно подаренная родителями. Воображаемый мир, придуманные цветы и бабочки, черепашки на пляже. Старик Бернардыч удачно тогда подыграл взволнованному мальцу, помог прорасти зёрнышку славной мечты. И теперь Тимур, стал Колумбом, первопроходцем новых земель, капитаном новых морей. А бедный ледяной шарик потерялся в просторах космоса. Впрочем, для игрушечной планеты, это, пожалуй, не самая плохая судьба.
Сообщение Ариадне кануло в темноту, оно может дойти через пару минут или несколько дней. С новостями всегда так – чем срочнее, тем дольше запаздывает. Остается лишь ждать… но зато после рейса они поженятся.
Нарочито медленно Тимур завершил дневные дела. Выключил «солнце» в оранжерее, подсыпал еды коту, снял показания с датчиков, проверил связь с зондами, принял душ. Получилось даже накрыть праздничный стол, с салатом из свежей зелени и почти настоящей на вкус клубникой, с бутылкой золотого крымского вина и маленькой шоколадкой. Осчастливленному Матросу тоже перепал ломтик – корабельный кот, как и его хозяин до неприличия любил сладости. После ужина – «Десант на Сатурн», классика, пересматривать можно до бесконечности. И на покой.
Завтра, вопреки всем инструкциям, он посадит корабль и пройдет по новой земле. В скафандре, в биозащите, но своими ногами по белому песку пляжа и упругой траве лугов. Поищет следы костров, разглядит тропы у водопоя, услышит, как поют птицы и шумит незнакомый лес. Он, Тимур Дубровин, назовет эту планету - Вьюга. И однажды научит сына дарить свободу.
Journal information