Драматургическое

Хотя день рождения поздравляемого - 6 ноября, поздравлялку вывешиваю уже сейчас - чтобы все желающие успели отметиться и наговорить хороших слов.
Итак - пьеса.
Написана александрийским стихом, который мне с раннего детства привычен.


Сообразим на троих
Действующие лица:
Иоганн Гутенберг, немецкий изобретатель книгопечатания
Иван Федоров, русский первопечатник
Эрик Брегис, издатель
Ангел белокрылый.



Гутенберг.
Уж стало холодать, и вся природа вянет.
Так растопи камин, собрат любезный Ваня!
В душе томление – давно я не был пьян.

Федоров.
Не пьют без повода, собрат мой Иоганн.

Гутенберг.
Как так – без повода? Ну, это мы устроим!
Ты «Часослов» издал – давай его обмоем!

Федоров.
Грешно, брат Ганс, грешно! К тому же весь тираж
На складе и залег – так просто не продашь,
Хотя и отдаю я по цене коврижек.
Хотят оптовики лишь рукописных книжек!
А издано ведь как? А верстка – дивный труд?
А сколь корректоры, ты ведаешь, дерут?
Хотел бы сам я быть корректором богатым!
Купцы треклятые замучили возвратом,
И, веришь ли, в избе не пропихнусь от книг,
На книгах ем и сплю!

Гутенберг.
Ты истинно велик!
Подвижник ты святой! И я подвижник, Ваня!
Так выпьем же за нас – за наше процветанье!
Быть может, век-другой, как пташка, пролетит –
И озарение народы посетит,
И станут книжицы превыгодным товаром.

Федоров.
Ну, а до той поры работать, видно, даром…

Входит Эрик Брегис.

Брегис.
Примите в свой союз, товарищи, меня.
Книгоиздательство ругая и кляня
И предпоследними, и прочими словами,
В своем упрямстве я уже равняюсь с вами
И не бросаю этот бизнес роковой,
Хоть все мне говорят: «Подумай головой!
Пусть авторы твои бесценны и крылаты,
Да ведь не дремлют и проклятые пираты,
И выгода твоя – гроши, а не рубли!»

Гутенберг.
А слава, мой собрат? Мы трое – короли,
Мы в нашем ремесле – как горные вершины.

Брегис.
Вершины сыты кислородом лишь единым,
Но хочет есть издатель каждый трижды в день.

Федоров.
Постись, собрат, постись! Иль издавай ту хрень,
Ту чушь лубочную, что разбирают слету,
Не будешь знать деньгам, собрат любезный, счету.

Гутенберг.
Так выпьем же за то, чтоб наше ремесло
Нам не великий пост, как нынче, принесло,
А Масленицы рай, блины с икрой и водку!
В Египет странствие да сочную молодку!
Мир не меняется – и в мире наших книг
Читатель так же прост и жаден оптовик,
И так же жены ждут, доверясь нам всецело,
Что прибыль принесет невыгодное дело.

Влетает ангел.

Ангел.
Апчхи! Апчхи! Апчхи! Платок мне кто-нибудь…
От книжной пыли тут у вас не продохнуть.
Мольбы услышаны! В несчастьях виноваты,
На реях кораблей развешаны пираты,
Добыча славная в сундук примчится ваш!
Трубите общий сбор! Вперед! На абордаж!

Федоров.
Куда-куда-куда?

Ангел.
Вы курс держите к югу,
Любой фрегат вам путь укажет на Тортугу.

Федоров.
На кой Тортуга нам?

Ангел.
Кто, не жалея сил,
Пиратам пакостным погибели просил?
Дабы не посрамить великой вашей веры,
Гром грянет с облака, погибнут флибустьеры!

Ангел улетает.

Гутенберг.
Кого-кого-кого такая ждет беда?

Брегис.
Ошибся годом он. Бывает иногда.
Налейте кто-нибудь… Расслабиться бы надо…

Гутенберг.
Ох, наше ремесло – досада и отрада.
Держитесь, братцы! Этим тягостным путем
Мы точно в школьные учебники войдем,
Все трое будем там мы на одной странице,
Придется отроку, иль, может быть, девице,
Деянья наши знать великие…

Брегис.
И пусть
Весь список книг моих заучат наизусть!

Федоров и Гутенберг машут на него руками. Влетает ангел.

Ангел.
Мольба услышана! Клянусь я миром вечным,
Что будет список твой отменно бесконечным!

Брегис.
А банковский мой счет?

Ангел.
Прискорбная судьба!
Не принимается вторичная мольба!
Но веруй в чудеса, как предки, о издатель –
На весь твой книжный склад найдется покупатель!


Ангел улетает.

Гутенберг.
Так выпьем наконец, пока все трое тут,
За каторжный, святой, вознагражденный труд!

Федоров, Гутенберг и Брегис наливают и пьют.
Занавес.