Глава первая. «Девочка в стае»
В помещении царил сложный запах мокрых опилок, дешевого табака, старой бумаги, книжной пыли и мускуса – кто хоть раз чуял лисью метку, не ошибется. Мебель здесь не меняли лет сорок, компьютеры выглядели ископаемыми животными, столь же древними, как зуб мамонта, украшавший витрину. И сотрудники тоже казались ветхими, задержавшимися во времени – ни одного свежего личика, ни одной модной стрижки. Натуральный дом престарелых!
Сектор переходных видов представлялся Матвею совсем другим – лаборатории полные современных приборов, голографические макеты, элегантные ассистентки, насмешливые фрики-ученые. Тайная копия Красной Книги, о которой судачили на биофаке, коллекция редких бестий, живой упырь, двести лет грызущий гранит науки. И конечно же переходные виды во всей красе.
- Думал, мы здесь мамонта держим прямо на этаже? – седеющей брюнетке ученого вида явно не понравился новичок. – Наприсылают энтузиастов-романтиков, а потом образцы пропадают. Ступай на ковер, салага.
От обиды Матвей не нашел что ответить. Он прошел через зал, ощущая спиной тяжелые стариковские взгляды, и решительно толкнул дверь кабинета.
- Здравия желаю! Практикант Матвей Татищев для прохождения службы прибыл.
- Ну здравствуйте, молодой человек! Наслышан о вас. Молодец, похвально защитились! «Видовое разнообразие снежного человека на территории бывшего СССР». Геном расшифровать не пробовали?
Руководитель Сектора привстал из мягкого кресла. Он выглядел моложе большинства подчиненных, но одевался так же – в неброский серый костюм, оттененный белой сорочкой. Серебряный значок с изображением волчьей морды красовался на лацкане пиджака, изумрудный зрачок задорно посверкивал. Толстые стекла очков скрывали выражение глаз, извилистый шрам тянулся от пробора через бровь и терялся за контурами оправы. На протянутой навстречу новичку сильной руке не хватало двух пальцев. Матвей осторожно пожал ладонь, надеясь, что не причинит боли.
- Миллендорф Цезарь Августович. А это Ламберт – знакомьтесь.
Рыжий красавец лисовин вылез из-под стола, глянул на нового человека, чихнул и осторожно приблизился. Мех животного оказался теплым и жестким, мокрый нос почти ткнулся в ладонь.
- Он тоже из переходных видов?
- Нет, просто ужасный хитрец. Съездили с партией на Иртыш за салтановой белкой – редкий вид, знаете ли, подлежит учету, контролю и поддержанию численности. Белки нас освистали и попрятались в чаще, зато осиротелый лисенок выбрел к лагерю и за неделю без мыла влез в душу всей экспедиции. Пришлось забирать с собой. Красавец вырос, не правда ли?
- Хороший. Хороший мальчик, - похвалил лисовина Матвей, похлопал зверя по шее, потрепал за мягкие уши. – Почти собака.
Лис протестующе вякнул и шмыгнул под стол.
- Не нравитесь вы ему, молодой человек, - прищурился Миллендорф. – У вас с родословной точно все чисто?
Ошеломленный бестактностью вопроса Матвей не успел возмутиться. Руководитель сектора проворно оббежал стол и начал шумно принюхиваться, раздувая узкие ноздри.
- Курите, значит, «карбонару» предпочитаете и крылышки поострее, пиво могли б и получше выбрать – печень-то не железная. В тренажерном предпочитаете силовые – одобряю, мышцы вам пригодятся. Давеча приобрели букет гиацинтов для девушки… быть не может! В вашем возрасте и ни разу?!
Не найдясь с ответом, Матвей покраснел так, что румянец совершенно скрыл веснушки. Да какое его собачье дело?!
- Ладно, ладно, не обижайтесь, - примирительно пробормотал Цезарь Августович и вернулся на свое место. – Пошутили и будет. Вы в самом деле феномен, как и писала ваша достопочтенная научная руководительница. Полнейшее отсутствие паранормальных способностей. Вот, поглядите:
На стол легли два совершенно одинаковых на первый взгляд ножа, похожих на охотничьи. Рукояти из наборного дерева, широкие лезвия, выше гарды ободки с черненым узором. Один клинок показался Матвею чуть тяжелей и ухватистее, но иной разницы он не заметил.
Довольный Миллендорф принял оружие.
- В первом ноже и вправду нет ничего особенного – добротный рабочий клинок. А вот со вторым все куда интереснее, молодой человек. Большинство из наших сотрудников, знаете ли, без перчаток к лезвию бы не прикоснулись. Метеоритное железо для переходных видов невыносимо. Для двоедушцев, божинок, диколюдов, волколаков и полукровок…
- Кого, простите? – Матвей воззрился на начальника так, будто тот уже обратился в волка.
- Вам не рассказывали, про пограничные расы? – приторно улыбнулся Цезарь Августович. – Ах да, это же секретная информация. Надеюсь, ксенофобией не страдаете?
Покраснев еще больше, Матвей помотал головой.
- Значит вас не смутит, если ваша напарница обернется куницей? Не волнуйтесь, она не кусается и без крайней нужды менять облик не станет. Элла Витольдовна, будьте любезны!
Незаметная дверца в дальней стене распахнулась и в кабинет ворвалась стремительная маленькая молодая женщина. Коротко стриженые каштановые волосы ее лоснились словно мех, мелкие зубки чуть выступали из-под полной верхней губы, карие глаза недобро блестели.
- Миллендорф, я же просила, - отпусти, сама справлюсь.
- А напомни-ка мне, Элла Витольдовна, кому в прошлом месяце штраф выписали за неуставное поведение. Кто подследственного изувечил до полусмерти? Кто чижика съел?
- Я б его и еще раз коваными ботинками приласкала, - поморщилась женщина. – Урод! Зверь! А чижик сам улетел, хватит меня уже попрекать чертовой чирикалкой.
- Ценную птицу на мороз упустили, Элла Витольдовна! Как вам не стыдно?
«Да он смеется!» понял Матвей. И вправду Миллендорф разразился тонким визгливым хохотом, и сердитая Элла Витольдовна нехотя улыбнулась, а потом захихикала как девчонка. Отсмеявшись Руководитель Сектора переходных видов утер раскрасневшееся лицо безупречно белым платком и достал из ящика стола новенькую картонную папку:
- Вот ваше дело. Донесение из Великого Новгорода. Девочка, десять лет, последние три года терроризирует город. Живодерка, мучала уток, козлят, кроликов. Ходит со стаей бродячих собак, отдает им приказы, натравливает на людей. Агрессивна. Опасна. Разбирайтесь!
С фотографии смотрела совершенно обыкновенная девочка из бедной семьи – тусклые волосы собраны в хвостики, заношенная розовая куртка уже коротковата, из рукавов выглядывают запястья. Личико худенькое, под глазами круги, носик остренький. Ребенок как ребенок, подкормить бы его.
Из интереса Матвей глянул на женщину – Элла всматривалась в фотографию, потом поднесла папку к лицу, зажмурилась и застыла. Что она видит?
- Ничего. Цезарь Августович, понятия не имею, что там творится. Ехать надо.
- Вот бери новенького и езжай, заодно в деле опробуешь. Парень феномен – чистый немец, такого ничем не взять. Командировочные я вам выпишу, премия по возвращении. Ножи берите, расписаться за них не забудьте. И смотрите, берегите себя.
- Будет сделано. – женщина козырнула, приложив ладонь к невидимому козырьку. – Разрешите идти?
- Разрешаю, хватит уже.
Подмигнув Матвею, Цезарь Августович откинулся в кресле и добыл откуда-то газету – большую, пеструю бульварную газетенку из тех, в которые так удобно заворачивать бутерброды и сыр. Ласковый лисовин свернулся у ног Миллендорфа, сонно тявкнул и прикрыл глаза.
Элла двинулась прочь, быстрая и решительная. Матвей едва поспевал за ней. В затхлый бумажный воздух отдела ввинтилась новая нотка – блестящие волосы девушки чуть заметно пахли можжевельником и хвоей. На пыльном шкафу с забытыми наукой экспонатами сидел чижик и насвистывал, словно уже весна.
Journal information